Неточные совпадения
Квартальные отворяют обе половинки дверей. Входит Хлестаков;
за ним городничий, далее попечитель богоугодных заведений, смотритель училищ, Добчинскии и Бобчинский с пластырем на носу. Городничий указывает квартальным на полу бумажку — они
бегут и снимают ее, толкая
друг друга впопыхах.
Среди поклонников послушных
Других причудниц я видал,
Самолюбиво равнодушных
Для вздохов страстных и похвал.
И что ж нашел я с изумленьем?
Они, суровым поведеньем
Пугая робкую любовь,
Ее привлечь умели вновь,
По крайней мере сожаленьем,
По крайней мере звук речей
Казался иногда нежней,
И с легковерным ослепленьем
Опять любовник молодой
Бежал за милой суетой.
И
бегу, этта, я
за ним, а сам кричу благим матом; а как с лестницы в подворотню выходить — набежал я с размаху на дворника и на господ, а сколько было с ним господ, не упомню, а дворник
за то меня обругал, а
другой дворник тоже обругал, и дворникова баба вышла, тоже нас обругала, и господин один в подворотню входил, с дамою, и тоже нас обругал, потому мы с Митькой поперек места легли: я Митьку
за волосы схватил и повалил и стал тузить, а Митька тоже, из-под меня,
за волосы меня ухватил и стал тузить, а делали мы то не по злобе, а по всей то есь любови, играючи.
Случилось так, что Коля и Леня, напуганные до последней степени уличною толпой и выходками помешанной матери, увидев, наконец, солдата, который хотел их взять и куда-то вести, вдруг, как бы сговорившись, схватили
друг друга за ручки и бросились
бежать. С воплем и плачем кинулась бедная Катерина Ивановна догонять их. Безобразно и жалко было смотреть на нее, бегущую, плачущую, задыхающуюся. Соня и Полечка бросились вслед
за нею.
Красавицы! слыхал я много раз:
Вы думаете что? Нет, право, не про вас;
А что бывает то ж с фортуною у нас;
Иной лишь труд и время губит,
Стараяся настичь её из силы всей;
Другой как кажется,
бежит совсем от ней:
Так нет,
за тем она сама гоняться любит.
И те и
другие считали его гордецом; и те и
другие его уважали
за его отличные, аристократические манеры,
за слухи о его победах;
за то, что он прекрасно одевался и всегда останавливался в лучшем номере лучшей гостиницы;
за то, что он вообще хорошо обедал, а однажды даже пообедал с Веллингтоном [Веллингтон Артур Уэлсли (1769–1852) — английский полководец и государственный деятель; в 1815 году при содействии прусской армии одержал победу над Наполеоном при Ватерлоо.] у Людовика-Филиппа; [Людовик-Филипп, Луи-Филипп — французский король (1830–1848); февральская революция 1848 года заставила Людовика-Филиппа отречься от престола и
бежать в Англию, где он и умер.]
за то, что он всюду возил с собою настоящий серебряный несессер и походную ванну;
за то, что от него пахло какими-то необыкновенными, удивительно «благородными» духами;
за то, что он мастерски играл в вист и всегда проигрывал; наконец, его уважали также
за его безукоризненную честность.
— К-куда? — взревел стрелок, собираясь
бежать за похитителем, но пред ним встали двое, один — лицом,
другой спиною к нему.
Пара серых лошадей
бежала уже далеко, а
за ними, по снегу, катился кучер; одна из рыжих, неестественно вытянув шею, шла на трех ногах и хрипела, а вместо четвертой в снег упиралась толстая струя крови;
другая лошадь скакала вслед серым, — ездок обнимал ее
за шею и кричал; когда она задела боком
за столб для афиш, ездок свалился с нее, а она, прижимаясь к столбу, скрипуче заржала.
За окном ослепительно сверкали миллионы снежных искр, где-то близко ухала и гремела музыка военного оркестра, туда шли и ехали обыватели,
бежали мальчишки, обгоняя
друг друга, и все это было чуждо, ненужно, не нужна была и Дуняша.
Испуганный и как во сне, Клим
побежал, выскочил
за ворота, прислушался; было уже темно и очень тихо, но звука шагов не слыхать. Клим
побежал в сторону той улицы, где жил Макаров, и скоро в сумраке, под липами у церковной ограды, увидал Макарова, — он стоял, держась одной рукой
за деревянную балясину ограды, а
другая рука его была поднята в уровень головы, и, хотя Клим не видел в ней револьвера, но, поняв, что Макаров сейчас выстрелит, крикнул...
На улице Самгин почувствовал себя пьяным. Дома прыгали, точно клавиши рояля; огни, сверкая слишком остро, как будто
бежали друг за другом или пытались обогнать черненькие фигурки людей, шагавших во все стороны. В санях, рядом с ним, сидела Алина, теплая, точно кошка. Лютов куда-то исчез. Алина молчала, закрыв лицо муфтой.
По двору один
за другим, толкаясь, перегоняя
друг друга,
бежали в сарай Калитин, Панфилов и еще трое; у калитки ворот стоял дворник Николай с железным ломом в руках, глядя в щель на улицу, а среди двора — Анфимьевна крестилась в пестрое небо.
Пред глазами его вставал подарок Нехаевой — репродукция с картины Рошгросса: «Погоня
за счастьем» — густая толпа людей всех сословий, сбивая
друг друга с ног,
бежит с горы на край пропасти.
Отчего прежде, если подгорит жаркое, переварится рыба в ухе, не положится зелени в суп, она строго, но с спокойствием и достоинством сделает замечание Акулине и забудет, а теперь, если случится что-нибудь подобное, она выскочит из-за стола,
побежит на кухню, осыплет всею горечью упреков Акулину и даже надуется на Анисью, а на
другой день присмотрит сама, положена ли зелень, не переварилась ли рыба.
По указанию календаря наступит в марте весна,
побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то
за одну, то
за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Ей душно от этого письма, вдруг перенесшего ее на
другую сторону бездны, когда она уже оторвалась навсегда, ослабевшая, измученная борьбой, — и сожгла
за собой мост. Она не понимает, как мог он написать? Как он сам не
бежал давно?
— Par ici, monsieur, c'est par ici! [Сюда, сударь, вот сюда! (франц.)] — восклицала она изо всех сил, уцепившись
за мою шубу своими длинными костлявыми пальцами, а
другой рукой указывая мне налево по коридору куда-то, куда я вовсе не хотел идти. Я вырвался и
побежал к выходным дверям на лестницу.
Я, имея надежную опору, не без смеха смотрел, как кто-нибудь из наших поскользнется, спохватится и начнет упираться по скользкому месту, а
другой помчится вдруг по крутизне, напрасно желая остановиться, и
бежит до первого большого дерева,
за которое и уцепится.
И пока
бегут не спеша
за Егоркой на пруд, а Ваньку отыскивают по задним дворам или Митьку извлекают из глубины девичьей, барин мается, сидя на постеле с одним сапогом в руках, и сокрушается об отсутствии
другого.
Если б
за побег твой остались в ответе
другие: офицеры, солдаты, то я бы тебе «не позволил»
бежать, — улыбнулся Алеша.
В течение рассказа Чертопханов сидел лицом к окну и курил трубку из длинного чубука; а Перфишка стоял на пороге двери, заложив руки
за спину и, почтительно взирая на затылок своего господина, слушал повесть о том, как после многих тщетных попыток и разъездов Пантелей Еремеич наконец попал в Ромны на ярмарку, уже один, без жида Лейбы, который, по слабости характера, не вытерпел и
бежал от него; как на пятый день, уже собираясь уехать, он в последний раз пошел по рядам телег и вдруг увидал, между тремя
другими лошадьми, привязанного к хребтуку, — увидал Малек-Аделя!
А Верочка давно, давно сидела на условленной скамье, и сколько раз начинало быстро, быстро биться ее сердце, когда из —
за угла показывалась военная фуражка. — Наконец-то! он!
друг! — Она вскочила,
побежала навстречу.
Белинский был очень застенчив и вообще терялся в незнакомом обществе или в очень многочисленном; он знал это и, желая скрыть, делал пресмешные вещи. К. уговорил его ехать к одной даме; по мере приближения к ее дому Белинский все становился мрачнее, спрашивал, нельзя ли ехать в
другой день, говорил о головной боли. К., зная его, не принимал никаких отговорок. Когда они приехали, Белинский, сходя с саней, пустился было
бежать, но К. поймал его
за шинель и повел представлять даме.
Мы потеряли несколько часов
за льдом, который шел по реке, прерывая все сношения с
другим берегом. Жандарм торопился; вдруг станционный смотритель в Покрове объявляет, что лошадей нет. Жандарм показывает, что в подорожной сказано: давать из курьерских, если нет почтовых. Смотритель отзывается, что лошади взяты под товарища министра внутренних дел. Как разумеется, жандарм стал спорить, шуметь; смотритель
побежал доставать обывательских лошадей. Жандарм отправился с ним.
А кроме того, сколько еще
других дел — и везде она поспевай, все к ней
за приказаниями
бегут!
Да что ж эдак рассказывать? Один выгребает из печки целый час уголь для своей трубки,
другой зачем-то
побежал за комору. Что, в самом деле!.. Добро бы поневоле, а то ведь сами же напросились. Слушать так слушать!
В тот день, когда произошла история с дыркой, он подошел ко мне на ипподроме
за советом: записывать ли ему свою лошадь на следующий приз, имеет ли она шансы? На подъезде, после окончания
бегов, мы случайно еще раз встретились, и он предложил по случаю дождя довезти меня в своем экипаже до дому. Я отказывался, говоря, что еду на Самотеку, а это ему не по пути, но он уговорил меня и, отпустив кучера, лихо домчал в своем шарабане до Самотеки, где я зашел к моему старому
другу художнику Павлику Яковлеву.
Придя в трактир, Федор садился
за буфетом вместе со своим
другом Кузьмой Егорычем и его братом Михаилом — содержателями трактира. Алексей шел в бильярдную, где вел разговоры насчет
бегов, а иногда и сам играл на бильярде по рублю партия, но всегда так сводил игру, что ухитрялся даже с шулеров выпрашивать чуть не в полпартии авансы, и редко проигрывал, хотя играл не кием, а мазиком.
Всем Хитровым рынком заправляли двое городовых — Рудников и Лохматкин. Только их пудовых кулаков действительно боялась «шпана», а «деловые ребята» были с обоими представителями власти в дружбе и, вернувшись с каторги или
бежав из тюрьмы, первым делом шли к ним на поклон. Тот и
другой знали в лицо всех преступников, приглядевшись к ним
за четверть века своей несменяемой службы. Да и никак не скроешься от них: все равно свои донесут, что в такую-то квартиру вернулся такой-то.
Мы
побежали во второй двор. Убегая от какого-то настигнувшего меня верзилы, я схватился
за молодое деревцо. Оно качнулось и затрещало. Преследователь остановился, а
другой крикнул: «Сломал дерево, сломал дерево! Скажу Журавскому!»
Укрывательство же утки от селезня, его преследованье, отыскиванье, гнев, наказанье
за побег и
за то, если утка не хочет лететь с ним в
другие места или отказывает ему в совокуплении, — разоренные и растасканные гнезда, разбитые яйца, мертвых утят около них, — все это я видел собственными моими глазами не один раз.
Он слышал, как
бегут потоки весенней воды, точно вдогонку
друг за другом, прыгая по камням, прорезаясь в глубину размякшей земли; ветки буков шептались
за окнами, сталкиваясь и звеня легкими ударами по стеклам.
— Всё равно! Вы должны были
бежать за Аглаей, хотя бы
другая и в обмороке лежала!
Ганя схватился
за голову и
побежал к окну; Варя села у
другого окна.
Пришла весть о твоей свободе, и ты все бросил, все забыл, ты
побежал, как мальчик
за бабочкой…» Образ Лизы беспрестанно представлялся ему посреди его размышлений; он с усилием изгонял его, как и
другой неотвязный образ,
другие невозмутимо-лукавые, красивые и ненавистные черты.
«Но, но! с богом!» Кузов кареты и бричка начинают подпрыгивать по неровной дороге, и березы большой аллеи одна
за другой бегут мимо нас.
Едем назад, а теленок у нас в телеге привязанным лежит; а
другой раз и вырвется да
бежать от нас, а мы, причетники,
за ним…
Чтобы больше было участвующих, позваны были и горничные девушки. Павел, разумеется, стал в пару с m-me Фатеевой. М-lle Прыхина употребляла все старания, чтобы они все время оставались в одной паре. Сама, разумеется, не ловила ни того, ни
другую, и даже, когда горничные горели, она придерживала их
за юбки, когда тем следовало
бежать. Те, впрочем, и сами скоро догадались, что молодого барина и приезжую гостью разлучать между собою не надобно; это даже заметил и полковник.
— Только грешникам вбегать в эту гору, — говорил кучер, поспевая
бегом за тарантасом и неся в одной руке фонарь, а в
другой — огромный кол.
— Видите ли, у нас все как-то так выходило — она в тюрьме — я на воле, я на воле — она в тюрьме или в ссылке. Это очень похоже на положение Саши, право! Наконец ее сослали на десять лет в Сибирь, страшно далеко! Я хотел ехать
за ней даже. Но стало совестно и ей и мне. А она там встретила
другого человека, — товарищ мой, очень хороший парень! Потом они
бежали вместе, теперь живут
за границей, да…
Из-за угла тюрьмы выскочило трое надзирателей, они
бежали тесно
друг к
другу и все вытягивали вперед правые руки.
Она не торопясь подошла к лавке и села, осторожно, медленно, точно боясь что-то порвать в себе. Память, разбуженная острым предчувствием беды, дважды поставила перед нею этого человека — один раз в поле,
за городом после
побега Рыбина,
другой — в суде. Там рядом с ним стоял тот околодочный, которому она ложно указала путь Рыбина. Ее знали,
за нею следили — это было ясно.
Села и деревни пустеют; население
бежит; дома, дававшие приют массе путников, уныло стоят с заколоченными ставнями; лошади и
другой скот сбываются
за бесценок; наконец появляется особая категория дотоле неизвестных преступных деяний.
Я первой руки
за спину крепко-накрепко завязала, а с
другою за куст забежала, да и эту там спутала, а на ее крик третья
бежит, я и третью у тех в глазах силком скрутила; они кричать, а я, хоть тягостная, ударилась быстрей коня резвого: все по лесу да по лесу и
бежала целую ночь и наутро упала у старых бортей в густой засеке.
Что же вы думаете: ведь не поднял, а прямо
бежит и
за дитя хватается; но, разумеется, он берет дитя
за руку, а я сейчас же хватъ
за другую и говорю...
— Мама чрезвычайно огорчена, — начала снова Джемма, — и слова ее быстро-быстро
бежали одно
за другим, — она никак не хочет взять в соображение то, что господин Клюбер мог мне опротиветь, что я и выходила-то
за него не по любви, — а вследствие ее усиленных просьб…
В 1881 году я служил в театре А.А. Бренко. Мой старый товарищ и
друг, актер В.Н. Андреев-Бурлак, с которым мы тогда жили вдвоем в квартирке, при театре на Тверской, в доме Малкиеля, напечатал тогда в «Русской мысли» прекрасный рассказ «
За отца», в котором был описан
побег из крепости политического преступника.
— Вы, может быть. Вы бы уж лучше молчали, Липутин, вы только так говорите, по привычке. Подкупленные, господа, все те, которые трусят в минуту опасности. Из страха всегда найдется дурак, который в последнюю минуту
побежит и закричит: «Ай, простите меня, а я всех продам!» Но знайте, господа, что вас уже теперь ни
за какой донос не простят. Если и спустят две степени юридически, то все-таки Сибирь каждому, и, кроме того, не уйдете и от
другого меча. А
другой меч повострее правительственного.
Пока все это происходило, злобствующий молодой аптекарский помощник, с которым пани Вибель (греха этого нечего теперь таить) кокетничала и даже поощряла его большими надеждами до встречи с Аггеем Никитичем, помощник этот шел к почтмейстеру, аки бы к
другу аптекаря, и, застав того мрачно раскладывавшим один из сложнейших пасьянсов, прямо объяснил, что явился к нему
за советом касательно Herr Вибеля, а затем, рассказав все происшествие прошедшей ночи, присовокупил, что соскочивший со стены человек был исправник Зверев, так как на месте
побега того был найден выроненный Аггеем Никитичем бумажник, в котором находилась записка пани Вибель, ясно определявшая ее отношения к господину Звереву.
«Мартын Степаныч; теперь уже возвратившийся ко мне в город, — объяснял в своем письме Артасьев, — питает некоторую надежду уехать в Петербург, и дай бог, чтобы это случилось, а то положение сего кроткого старца посреди нас печально: в целом городе один только я приютил его;
другие же лица
бежали от него, как от зачумленного, и почти вслух восклицали: «он сосланный, сосланный!..», — и никто не спросил себя,
за что же именно претерпевает наказание свое Мартын Степаныч?